Наконец, отодвинули тарелки. Всё, дескать, обед закончен, можно и поговорить. А то я, признаться, остатки котлеты последние пару минут гонял по тарелке в ожидании, когда все насытятся.

– Евгений Александрович, – голосом, напомнившим мне диктора телевидения, зачитывающего сообщение об открытии съезда, начал сидевший напротив меня Смирнов, – мы некоторое время наблюдали за деятельностью нового врача, и от лица своих товарищей я хочу выразить благодарность за ваш труд.

Что-то слишком мягко стелет. С чего бы? Ничего не пойму. Но внутренне подобрался, мало ли что сейчас купечество расскажет.

– И я, в свою очередь, благодарен вам за оценку моей деятельности, – ответил я на всякий случай. Скорее, чтобы отграничить предыдущий кусок от напрашивающегося «но».

– Отец Серафим рассказал нам о беде, приключившейся с вами.

– Беде? – удивился я.

– Покраже, что случилась в декабре.

Ага, это он про собранные деньги, что спер казначей.

– Уже и забыл про это, – отмахнулся я, показывая всем, что тот инцидент для меня ерунда ерундовая.

– Так вот, о ваших планах по организации скорой помощи… – продолжил купец, казалось, не обратив внимания на мои махания руками. – Мы, надо сказать… впечатлены.

– Мы посоветовались и решили оказать посильную помощь, – вставил реплику Томашевский.

– Да, вот… – Саенко достал из внутреннего кармана чек и передал мне.

Обалдеть и не встать. Восемнадцать тысяч рублей. Слава богу, хоть руки не задрожали.

– Спасибо. – Я встал и изобразил вежливый поклон. Все встали и ответили тем же. Вот как серьезно все. Не ожидал. – Хочу сказать, что получено разрешение от великого князя Сергея Александровича. – Тут все синхронно кивнули, но с таким видом, будто и это новостью для них не было. – Мне предписано открыть отделение на двадцать коек, плюс обеспечение скорой помощью жителей Москвы. Не будет ли невежливо с моей стороны спросить у вас, нет ли на примете подходящего здания? Покупку я вряд ли потяну, но аренду…

– Ежели сам генерал-губернатор так быстро все одобрил, то и нам сам Бог велит поспешать! А здание… Есть такое… – пожевав ус, сказал Смирнов. – Рядом совсем. На Арбате одно, но там может и не хватить площади… Но это продают, срочно… История там случилась, да. И на Большой Молчановке. Там можно и внаем попробовать.

Во врачебный кабинет я пришел несколько взбудораженным. Более чем щедрый дар от московских купцов не давал покоя. Вот тебе и мироеды, которые за три копейки удавиться готовы. Очень серьезные деньги. И ведь дали мне их без отчета. Как так? Никаких условий, вообще. Дали чек, и делай что хочешь. Так верят? Или Серафим приглядывать будет, и его присутствие было неким намеком, что гульнуть безнаказанно не получится? Вот не знаю. Зато по адресам, которые дал Смирнов, завтра же пойду и со свежей головой посмотрю.

Но почивать на лаврах не дали. В следующий раз скроюсь и никому не скажу, тогда точно ни одна зараза не помешает. Вот только прикрыл глаза, планируя помечтать, застучали сапоги, кто-то резко спросил, где я есть. Голос знакомый, кстати. Недавно вроде слышал. Кузьма что-то проворчал, но посетитель прошел мимо него и буквально вломился ко мне.

– Александр Алексеевич? Вот неожиданно, – опешил я.

Бобров ко мне ехать не планировал, по крайней мере не предупреждал, вроде нечего ему тут делать.

– Случилось что-то?

– Да. У одного… неважно… там у мальчика… беда… Менингит тяжелый. Вы же говорили, что стрептоцид на всю кокковую флору действует, так? На Diplococcus meningitidis тоже? Проверяли?

– Да, – кивнул я.

Хорошо помню, как я при чтении записи в лабораторном журнале споткнулся об это название, пришлось вспоминать, что это более привычная для меня нейссерия.

– Сколько ребенку? Это точно бактериальный менингит? Посев из носоглотки делали? Впрочем, какая разница, если не подействует, то… ясно, короче.

– Десять лет, утром сегодня заболел, отвезли к Полиэвктову в детские инфекционные бараки. У вас есть лекарство?

– Да, сейчас. Да присядьте, Александр Алексеевич, в ногах правды нет.

Я открыл шкаф и достал пакет с сульфаниламидом. Помощники наладили производство, не в промышленных масштабах, конечно, но для повседневного применения хватает с лихвой.

– Дозировка какая? – никак не успокаивался Бобров.

– Для десяти лет? Ну, давайте по грамму пять раз в день. Чуть меньше взрослой дозы. Суточная доза пять граммов будет. Должно хватить. Сыпи нет? Температура какая?

– Даже не знаю, сказали, что высокая… А поедем со мной, посмотрим мальчика? Не затруднит вас? Нил Федорович обещал консультировать, но позже…

Филатов? Никак не привыкну, что попал в учебник истории медицины. Да и Полиэвктов, настолько я помню, не прогуляться вышел, первый в России ребенка интубировал. У кого-то с верхов ребенок заболел, не иначе, собирают помощь со всех сторон. Ладно, раз просят, уважу. В инфекцию лезть очень не хочется, а что поделаешь…

– Маска есть у вас? – спросил я Боброва. – Нет? Вот, держите, а лучше две сразу наденьте, для верности.

– Это еще почему?

– Потому что инфекция воздушно-капельная, очень опасная. Зайдете в палату, вдохнете пару раз, вот вам и бактерия в носоглотке. И сами заболеть можете, и домой принести, и на работу.

Глава 21

Посмотрели больного. Случай поистине студенческий. Для учащихся замечательно, потому что все признаки очень хорошо выражены. И по той же причине для пациента – крайне плохо. Я убедил Боброва заехать за хирургическими перчатками. Все равно по дороге, потеря времени минимальная.

Мальчик… Жаль его, конечно. Рвота часто и уже нечем, и поэтому его просто выворачивает. В сознании, хоть и спутанном, жалуется, что голова сильно болит. Еще и поза… Ошибиться невозможно. Голова запрокинута назад, менингизм даже проверять не надо, подбородок с места не сдвинуть. И симптомы натяжения все, какие есть, по максимуму. Спина выгнута, ноги согнуты и подтянуты к животу. Еще и сыпь сливная на ногах, уже почти черная. Ну и кисти я попробовал: холодные, несмотря на температуру тридцать девять и шесть.

Менингит, септицемия, шок. Я бы пригласил священника, но в ватно-марлевой маске. Мало шансов. Что тут мой стрептоцид? Надо лить, фигачить гормоны, антибиотики лошадиными дозами. Реанимационный больной, а тут он лежит просто в отдельной палате, вот и все преимущества.

Мне только и осталось отдать Полиэвктову стрептоцид и сказать, что первая доза – двойная. Ну а дальше все в руках Божьих.

Мы с Бобровым шли к выходу, когда нас догнал кто-то из докторов. Молодой, лет тридцати, с щегольскими усиками. Лицо породистое, такие у дам неизменный успех имеют.

– Извините, я не представлен. Дмитрий Леонидович Романовский, заведую глазным отделением в Николаевском госпитале. Хотел утром подойти, поговорить о стрептоциде, да как-то замешкался…

– Да, конечно, отвечу на любые вопросы, – сказал я. – А здесь какими судьбами?

– Зашел в гости к Андрею Афанасьевичу, а тут не до меня…

– Так пойдемте с нами, – предложил Бобров. – Моя клиника недалеко, там и побеседуем.

Естественно, сразу было решено, что убить диплококк в носоглотке очень помогают микродозы коньяка. И мы втроем начали проводить срочную профилактику.

Оказалось, что доктор Романовский имел не праздный интерес. У него разработана целая теория, что завтрашний день медицины за веществами, которые наносят вред паразиту при минимуме воздействия на человека. Мы немного поговорили о таком светлом будущем, а после пятой профилактической дозы Дмитрий Леонидович рассказал, как он придумал усовершенствовать окраску малярийного плазмодия, и мы заодно перешли на «ты».

Окраска по, блин, Романовскому! Там потом какой-то Гимза затесался, но так хрен с ним! Где мой смартфон, мне срочно надо сделать селфи с этим человеком!

– А ты не пробовал окрасить таким образом посев содержимого шанкра? – спросил я. – Мне давно кажется, что возбудитель сифилиса не найден исключительно из-за проблем с окрашиванием.